Из «Золотой легенды»
Климент происходит от cleos, что означает слава, и mens — душа. Ибо имел он славную душу, очищенную от всей скверны, украшенную всякой добродетелью, ныне же прославленную всяческим блаженством. Сие блаженство, как говорит Августин в книге О граде Божием, состоит в том, что бытие наше в блаженстве не будет иметь смерти, знание наше не будет заблуждаться, а любовь наша не будет иметь преткновения. [Augustinus. De civitate Dei, XI, 28 // PL Vol. 41. Col. 341f.] Или же имя Климент происходит от clementia — кротость, ведь он был весьма кроток и милосерден. Или, как говорит глоссарий, Климент означает приятный, праведный, благоразумный, благочестивый. Он был праведен в деяниях, приятен в речах, благоразумен в жизни и благочестив в намерениях. Жизнь святого Климента подробнее всего описал он сам в своем Итинерарии, вплоть до места, где рассказано, как он унаследовал первосвященство от святого Петра. Прочие же сведения взяты из его общеизвестных Деяний.
Епископ Климент происходил из знатного римского рода. Отца его звали Фаустиниан, мать — Мацидиана. Имел он также двух братьев — Фаустина и Фауста. Поскольку мать его, Мацидиана, была удивительной телесной красоты, брат ее мужа сильно воспылал к ней сладострастнойной любовью. Каждый день он тревожил ее, а она, не желая поддаться ему, боялась рассказать обо всем мужу, дабы не возбудить вражду между братьями. Поэтому она решила на некоторое время удалиться из родных мест, до тех пор, пока не утихнет недозволенная любовь, воспаляемая ее присутствием.
Чтобы муж позволил ей сделать это, она весьма хитро измыслила сновидение, которое пересказала ему в таких словах: «Се явился мне некто в видении и приказал, чтобы вместе с двумя близнецами, Фаустином и Фаустом, я немедля покинула город и не возвращалась до тех пор, пока он мне не прикажет. Если же не исполню этого повеления, погибну и я и оба чада». Услышав это, муж ее ужаснулся и послал жену с детьми в Афины, чтобы и сама она оставалась там, и дала образование детям. Младшего же сына, Климента, поскольку тому было всего пять лет, отец удержал при себе в утешение.
Однажды ночью, когда мать вместе с сыновьями путешествовала по морю, корабль потерпел крушение. Мать, без сыновей выброшенная волнами на некую скалу, избежала смерти. Увидев, что два сына ее погибли, она была бы готова броситься в морскую пучину, если бы только не надеялась, что найдет их тела. Когда же мать поняла, что не может найти их ни живых, ни мертвых, громко плача и стеная, она кусала себе руки и не хотела ни от кого получить никакого утешения. Другие женщины, бывшие рядом с ней, поведали ей о своих несчастьях, но она не утешилась. Была среди них и некая жена, которая сказала, что муж ее, моряк, погиб в море еще юношей и ради любви к нему она отказалась снова выходить замуж.
Несколько успокоившись, Мацидиана осталась у этой женщины и собственноручно добывала пропитание на каждый день. Но вскоре руки ее, истерзанные прежде многими укусами, сделались настолько бесчувственными и бездвижными, что она больше не могла работать. Приютившую ее женщину разбил паралич, и она не могла встать с ложа. Так Мацидиана вынуждена была нищенствовать и вместе со странноприимной хозяйкой питалась тем, что могла найти.
Прошел год с тех пор, как Мацидиана с детьми покинула родину, и муж ее послал в Афины вестников, чтобы те разыскали уехавших и сообщили ему об их делах. Но посланцы вовсе не возвратились. Затем он послал других, и те, вернувшись, поведали ему, что не нашли нигде и следа его родных. Тогда Фаустиниан оставил своего сына Климента опекунам, а сам, сев на корабль, отправился искать жену и сыновей. Однако и он не возвратился. Так на двадцать лет Климент остался сиротой и не мог доискаться малейшей вести о своем отце, матери или братьях. Он посвятил себя изучению наук и достиг вершин философии. Климент весьма желал и усердно стремился убедить себя в бессмертии души. Поэтому он всегда посещал школы философов и радовался, если только кому-то удавалось доказать, что душа бессмертна, но если приходили к выводу, что душа смертна, он удалялся в скорби.
Когда апостол Варнава прибыл в Рим и проповедовал там веру Христову, философы высмеивали его как безрассудного и безумца. Некий человек, который, как считают некоторые, и был философ Климент, поначалу высмеивал Варнаву и порицал его проповедь. Ради посмеяния он задал Варнаве такой вопрос: «Почему комар, хотя и крошечное живое существо, имеет шесть ног, да к тому еще и крылья. Слон же, будучи громадным, имеет лишь четыре ноги и вовсе бескрыл»? Варнава сказал ему: «Глупец! Я бы с легкостью ответил на твой вопрос, если бы ты спрашивал ради того, чтобы узнать истину. Но ныне бессмысленно говорить вам о творениях, когда вы не имеете понятия о Творце. Поскольку вы не знаете Творца, справедливо, что заблуждаетесь и в мыслях о творении». Его слова запечатлелись в сердце философа Климента, так что, наученный Варнавой, он принял веру Христову. Затем Климент отправился в Иудею к апостолу Петру, который наставил его в вере Христовой и ясно рассказал ему о бессмертии души.
В это время у Симона Волхва были двое учеников, Акила и Никита. Познав ложь своего учителя, они оставили Симона и пришли к Петру, став его учениками. Когда Петр расспрашивал Климента о его происхождении, тот по порядку изложил, что случилось с матерью, братьями и отцом. Затем добавил, что, как он полагает, мать его вместе с братьями погибла в море, отец же умер или от горя, или погиб, как они, потерпев кораблекрушение. Слушая этот рассказ, Петр не смог сдержать слез.
Однажды Петр со своими учениками прибыл в город Антандр, а оттуда на остров, находящийся в шести милях от берега. На этом острове и жила Мацидиана, мать Климента. Там же были некие стеклянные столпы удивительной величины. Когда Петр вместе с остальными дивился этим столпам, он увидел, как Мацидиана просит милостыню, и с упреком спросил ее, почему та не трудится своими руками. Она же ответила: «Господин, мои руки столь искалечены моими укусами, что сделались совершенно бесчувственными. О, если бы я прежде бросилась в море, чтобы не жить дальше»! Петр сказал ей: «Что говоришь ты? Не знаешь разве, что души тех, кто убивает себя сам, несут тяжкое наказание?». Она же сказала: «О, если бы я доподлинно знала, что души живут по смерти, то охотно убила бы себя, чтобы хоть на один час увидеть любезных моих сыновей!».
Когда же Петр расспросил ее о причине столь великой скорби и она изложила ему события своей жизни, Петр сказал: «Есть среди нас один юноша по имени Климент, который утверждает, что с его матерью и отцом произошло то, о чем ты рассказываешь». Услышав эти слова, Мацидиана лишилась чувств. Придя в себя, она сказала: «Я мать этого юноши», — и, припав к ногам Петра, стала умолять его, чтобы он удостоил ее как можно скорее увидеть сына. Петр сказал ей: «Когда увидишь его, не показывай вида до тех пор, пока мы не отплывем от острова на корабле». Мацидиана пообещала исполнить это, и Петр, взяв ее за руку, повел к кораблю, где находился Климент.
Видя, что Петр ведет женщину за руку, Климент рассмеялся. Как только она оказалась подле него, то не смогла сдержать себя и тотчас бросилась в его объятия и начала осыпать поцелуями. Он же, отталкивая ее, как безумную, немало вознегодовал на Петра. Петр сказал ему: «Что ты делаешь, Климент, сын мой? Не отвергай матери своей». Услышав это, Климент, заливаясь слезами, пал перед лежащей матерью своей и узнал ее. Тогда по приказанию Петра к нему принесли парализованную хозяйку дома, и он полностью исцелил ее. Мацидиана спросила Климента о его отце. Он же ответил: «Отец ушел искать тебя и больше не вернулся». Услышав это, она лишь вздохнула, ибо великая радость о найденном сыне утешала прочие печали.
Между тем Никита и Акила отсутствовали. Возвратившись, они увидели женщину вместе с Петром и стали спрашивать, кто она. Климент сказал им: «Она — моя мать, которую Бог вернул мне через господина моего Петра». Затем Петр изложил им все по порядку. Услышав это, Никита и Акила внезапно вскочили и остолбенели от изумления, говоря: «Владыко, Господи Боже, истинно ли сие, или то, что мы услышали — лишь сон?». Петр ответил: «Нет, сыны, не безумствуем мы, но все сие истинно». Они же, схватившись за головы, воскликнули: «Мы и есть Фаустин и Фауст, которых эта женщина считала погибшими в море», — и, подбежав, бросились в объятия матери, осыпая ее поцелуями. Она спросила: «Что это значит?». Петр же обратился к ней: «Это сыновья твои, Фаустин и Фауст, которых ты считала погибшими в море».
Услышав это, Мацидиана, сделавшись как бы безумной от чрезмерной радости, лишилась чувств, а после, придя в себе, сказала: «Прошу вас, любезнейшие сыновья, поведайте мне, как вы избежали смерти». Они ответили: «Когда корабль потерпел крушение и мы носились по морю на какой-то доске, пираты подобрали нас в свою лодку. Затем, изменив наши имена, они продали нас одной почтенной вдове по имени Юстина. Она обращалась с нами, как с сыновьями, и позаботилась о том, чтобы мы обучались свободным искусствам. Наконец мы занялись философией и стали держаться некоего Симона Волхва, который учился с нами. Когда же мы познали его лживость, то совершенно оставили его и через Закхея сделались учениками Петра».
На следующий день Петр взял с собой троих учеников, Климента, Акилу и Никиту, и пошел в некое потаенное место, чтобы помолиться. С ними заговорил какой-то старец, досточтимый, но бедный: «Мне жаль вас, братья, — сказал он, — ибо вижу, как под видом благочестия вы тяжко заблуждаетесь. Ведь Бога нет, и почитание Его бесполезно, нет Провидения в мире, но только случай и планида совершают все. На своем примере я с очевидностью понял это, более других сведущий в изучении астрологии. Поэтому не заблуждайтесь: молитесь вы или нет, что уготовала вам судьба, то с вами и будет». Увидев старика, Климент был поражен в душе, ибо ему казалось, что он видел его прежде.
По поручению Петра Климент, Акила и Никита долго спорили со старцем и приводили ему очевидные доказательства в пользу Провидения. Из почтения они часто называли его отцом. Тогда Акила сказал: «Зачем мы зовем его отцом, когда в заповедях написано, чтобы на земле мы никого не называли отцом?». И затем, взглянув на старика, сказал: «Не сочти оскорблением, отче, что я обвинил моего брата за то, что он назвал тебя oтцом. Ибо нам заповедано не называть никого этим именем». Когда Акила произнес это, все собравшиеся засмеялись вместе с Петром и стариком. Когда же он спросил о причине смеха, Климент сказал: «Потому что, называя старика «отче», ты делаешь то, в чем обвиняешь другого». Но Акила отрицал это, говоря: «Воистину не знаю, назвал ли я его так».
Когда было приведено уже достаточно аргументов о Провидении, старец сказал: «Я бы непременно поверил в Провидение, но знание мое не позволяет согласиться с этой верой. Ведь мне известен мой гороскоп и гороскоп моей супруги, и я знаю, что гороскоп предсказал каждому из нас. Узнайте же и вы о положении звезд в момент рождения мое жены, и найдете то расположение, согласно которому все и произошло. Ибо жена моя имела Марса с Венерой в центре, Луну же на западе в доме Марса и в области Сатурна. Такое положение светил производит на свет прелюбодеек, заставляет влюбляться в собственных рабов, отправляться в чужие края и тонуть в море. Так все и произошло. Она связала себя любовью с рабом, боясь опасности и позора, бежала вместе с ним и погибла в море. Как рассказал мне брат, сначала она влюбилась в него, но, поскольку он отверг ее, обратила свою похоть на раба. Однако не стоит ставить е это в вину, ибо совершить подобное ее вынудил гороскоп». И он рассказал, как жена измыслила сон и как по пути в Афины она с детьми погибла в кораблекрушении.
Когда же сыновья хотели броситься к нему и открыть правду, Петр удержал их, говоря: «Молчите, доколе мне не будет угодно». Петр сказал старцу: «Если сегодня я представлю тебе супругу твою непорочной вместе с тремя твоими сыновьями, уверуешь ли, что гороскоп есть ничто?» Тот ответил: «Как невозможно, чтобы ты представил все, что обещал, так невозможно, чтобы некое событие случилось не по гороскопу». Петр же сказал ему: «Вот этот юноша — сын твой Климент, а эти двое близнецов — Фаустиниан и Фауст». Тогда старик обмяк телом и упал, сделавшись бездыханным. Бросившись к нему, сыновья принялись целовать его, боясь, как бы отец не умер. Наконец, придя в себя, он по порядку услышал обо всем случившемся. И тут внезапно пришла жена его и стала со слезами восклицать: «Где муж мой и господин мой?». Когда она, как бы в безумии, так восклицала, старец подбежал к ней и обнял, проливая обильные слезы.
И вот, пока они пребывали вместе, к ним пришел некто с известием, что Апион и Амбион, весьма дружные с Фаустинианом, остановились на острове, а с ними и Симон Волхв. Фаустиниан, весьма обрадовавшись, пошел навестить их. Но тут пришел вестник и сообщил, что прибыл слуга кесаря, чтобы разыскивать всех волхвов и предавать их смерти. Тогда Симон Волхв по ненависти к двум ученикам, которые его оставили, чарами наложил подобие своего облика на Фаустиниана, чтобы все стали считать того не Фаустинианом, но Симоном Волхвом. Сделал он это затем, чтобы слуги кесаря схватили и убили Фаустиниана вместо него. Сам же Симон покинул те края. Когда Фаустиниан вернулся к сыновьям и Петру, те ужаснулись, глядя на лицо Симона, но слыша голос своего отца. Один только Петр видел его истинный облик.
Сыновья и супруга бежали от Фаустиниана и стали его проклинать, но Петр сказал им: «Почему вы проклинаете и избегаете отца вашего?». Те же ответили, что избегают его, потому что у него лицо Симона Волхва. Ибо Симон изготовил некую мазь и, помазав лицо Фаустиниана, с помощью колдовства запечатлел на нем свой облик. Сам же Фаустиниан горько жаловался: «Что же случилось со мной, несчастным, если в один день, узнанный женой и сыновьями, не смог я возрадоваться вместе с ними?». Жена его, распустив волосы, горько рыдала, и с нею рыдали сыновья.
Симон Волхв еще прежде, когда был в Антиохии, много хулил Петра, называя его волхвом, нечестивцем и человекоубийцей. Наконец он так возбудил народ против Петра, что жители Антиохии еще больше желали найти того, дабы растерзать его плоть. Петр сказал Фаустиниану: «Поскольку ты имеешь вид Симона Волхва, пойди в Антиохию, оправдай меня перед всем народом и те слова, что говорил обо мне Симон, возьми назад от его имени. После этого я приду в Антиохию, сниму с тебя этот чужеродный вид и при всех верну тебе твой собственный облик».
Однако вовсе невозможно поверить, чтобы святой Петр приказал солгать, ибо Бог не нуждается в нашей лжи. Тем паче, что Итинерарий Климента, в котором описаны эти слова, есть книга апокрифическая и, как многие считают, в этом рассказе ей не следует верить. Однако же, если тщательно рассмотреть слова Петра, то можно сказать, что он велел Фаустиниану не называться Симоном Волхвом, но, являя народу наложен ный чарами облик, от лица Симона поручиться за Петра и взять обратно изреченное прежде злословие. И Фаустиниан назвал себя Симоном не в отношении истинности, но в отношении видимости. Поэтому нижеследующие слова Фаустиниана: «Я — Симон» и прочее следует понимать так: «По внешнему облику я представляюсь Симоном». Ибо он и был Симоном, однако мнимым.
Итак, Фаустиниан, отец Климента, пришел в Антиохию и, созвав на род, сказал: «Я, Симон, возвещаю вам и исповедую, что говорил обманное о Петре. Ибо он вовсе не соблазнитель и не волхв, но послан для спасе ния мира. Поэтому, если впредь я скажу против него нечто, отвергните меня как совратителя и нечестивца. Ныне же каюсь, ибо знаю, что говорил дурное. Увещеваю вас верить ему, дабы вы вместе с городом вашим не погибли». Так Фаустиниан совершил все, что велел ему Петр, и побудил народ возлюбить Петра. Тогда Петр пришел к нему и, сотворив молитву, совершенно отнял от него облик Симона. Народ же антиохийский радушно и с большим почетом принял Петра и возвел его на кафедру.
Услышав об этом, Симон пришел туда и, созвав народ, сказал: «Дивлюсь я, что, хотя я и научил вас спасительным заповедям и внушил вам остерегаться Петра-соблазнителя, вы не только послушались его, но и возвели на епископскую кафедру». Тогда все в гневе на него сказали: «Для нас ты подобен чудовищу! Еще позавчера ты говорил, что каешься, а теперь пытаешься низвергнуть и себя, и нас». И они, напав на него, с позором изгнали вон. Все это Климент рассказывает о себе в собственной книге, где приводит эту историю.
После этого, когда Петр пришел в Рим и увидел, что близится его мученическая смерть, он поставил Климента после себя в епископы. По смерти же князя апостолов Петра, Климент, будучи мужем предусмотрительным, пожелал избежать грядущих зол, чтобы кто-нибудь не восхотел по этому примеру назначать себе преемника в Церкви и обладать святилищем Господним по праву наследства. Поэтому Климент уступил епископство Лину, а затем Клету. Некоторые утверждают, что Лин и Клет не были Великими понтификами, но лишь помощниками апостола Петра, из-за чего и причтены к списку Понтификов.
После них был избран Климент. Его принудили занять кафедру, ибо он так блистал красотой своих нравов, что был угоден иудеям, язычникам и всем христианским народам. Он имел у себя поименные списки бедняков отдельных провинций и не позволял, чтобы те, кого он очистил в таинстве крещения, впадали в крайнюю нищету. Он удостоил священного облачения деву Домициллу, внучку императора Домициана и обратил к вере Феодору, жену Сизиния, который был другом императора. Феодора же обещала пребывать в целомудрии.
Движимый ревностью, Сизиний тайно вошел в церковь вслед за своей женой, желая знать, для чего она столь часто посещает это место. В это время святой Климент произносил молитву, и народ отвечал ему. Тогда Сизиний совершенно ослеп и оглох. Он сказал своим слугам: «Немедля выведите меня вон». Слуги водили его по всей церкви, но не могли подойти к дверям. Увидев, что они так блуждают, Феодора сначала уклонилась от них, полагая, что муж может ее узнать, а затем спросила, что случилось. Слуги ответили: «Господин наш, пожелав увидеть и услышать недозволенное, сделался слеп и глух». Тогда она принялась молиться, прося, чтобы муж ее смог выйти из церкви, и после молитвы сказала слугам: «Теперь идите и отведите господина вашего домой». Когда они удалились, Феодора рассказала святому Клименту о происшедшем.
Тогда по просьбе Феодоры святой пришел к ее мужу и нашел его при открытых очах ничего не видящим и совсем ничего не слышащим. Климент помолился за Сизиния, и к тому вернулись слух и зрение. Увидев Климента, стоящего подле жены, Сизиний обезумел и подумал, что был обманут чародейством. Он приказал рабам схватить Климента, говоря: «Чародейством он ослепил меня, чтобы войти к моей жене». Сизиний велел им связать Климента и притащить его связанным. Рабы же, связывая лежащие столпы и камни, думали, что вяжут и тащат святого Климента и его клириков. Так же казалось и Сизинию. Тогда Климент сказал ему: «Ты называешь камни богами и потому заслужил таскать камни». Думая, что Климент и вправду связан, Сизиний сказал: «Я прикажу убить тебя». Климент же, уходя из его дома, попросил Феодору, чтобы та не преставала молиться, пока мужа ее не посетит Господь.
И вот молящейся Феодоре явился апостол Петр, говоря: «Через тебя спасется муж твой, чтобы исполнилось сказанное братом моим Павлом: Неверующий муж спасется женою верующею (1 Кор 7, 14)».
Сказав это, святой Петр удалился. Тотчас Сизиний позвал жену, прося, чтобы она молилась за него и призвала к нему святого Климента. Придя, Климент наставил Сизиния в вере и крестил его и триста тринадцать человек из его дома. Через Сизиния уверовали многие из знати и друзья императора Нервы.
Тогда комит священных щедрот дал денег многим людям и поднял против святого Климента величайшее возмущение. Мамертин, префект города, не потерпев величайшего народного бунта, велел привести к себе Климента. Когда он уличал святого и пытался склонить его к себе, тот сказал: «Я бы хотел, чтобы ты пришел в разум. Ведь если многие псы лают на нас и кусаются, неужели они могут отнять у нас то, что мы — разумные люди, а они — неразумные псы? Бунт, начатый невеждами, показывает, что нет у них ничего истинного или определенного». Тогда Мамертин, написав о нем императору Траяну, получил следующий ответ: пусть Климент или принесет жертву, или через пучину морскую отправится в изгнание в пустыню, которая прилегает к городу Терсоне. [То есть Херсонес Таврический.] Тогда префект со слезами сказал Клименту: «Да поможет тебе твой Бог, которого ты непорочно чтишь». Префект дал ему корабль и предоставил все необходимое. Многие же клирики и миряне последовали за ним в изгнание.
Прибыв на остров, святой Климент нашел там более двух тысяч христиан, осужденных добывать мрамор. Увидев Климента, они стали лить слезы и рыдать. Утешая их, он сказал: «Не по моим заслугам послал меня к вам Господь, чтобы предводить вами в мученичестве». Узнав от них, что на своих плечах они носят воду за шесть миль, Климент сказал им: «Помолимся все Господу нашему Иисусу Христу, чтобы Он открыл исповедникам своим источник и водяные жилы в месте сем. Тот, кто сокрушил камень в пустыне Синайской, когда потекли в изобилии воды, да наделит нас изобильной влагой, чтобы возрадовались мы о благодеяниях Его». Когда, окончив молитву, Климент осмотрелся по сторонам, он увидел Агнца стоящего, который поднятой ногой как бы указывал епископу место. Поняв, что это был Господь Иисус Христос, которого видел он один, Климент пошел к тому месту и сказал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, копайте здесь». Но поскольку никого не было там, где стоял Агнец, он сам взял небольшую кирку и легким ударом поразил то место, которое находилось под ногой Агнца. Тотчас оттуда вырвался величайший поток воды и превратился в реку. Тогда все возрадовались, и святой Климент сказал: Речные потоки веселят град Божий (Пс 46 (45), 5).
Благодаря славе о святом туда сходились многие, и в один день пятьсот человек, и даже более, принимали от него крещение. Они стали разрушать храмы идолов и в течение года построили по всей провинции семьдесят пять церквей.
Спустя три года император Траян, который начал править в лето Господне 100-е, услышав о происходящем, послал туда некоего военачальника. Когда тот увидел, что все с охотой идут на смерть, он уступил большинству и одного только Климента бросил в море, привязав к его шее якорь и сказав: «Уже не смогут христиане почитать его за Бога». Вся же толпа стояла на морском берегу, и ученики Климента Корнелий и Феб приказали всем молиться, дабы Господь явил тело мученика Своего. Тотчас море отступило на три мили, и все, дойдя посуху, обнаружили мраморную обитель, устроенную Богом по подобию храма. В ней в ковчеге лежало тело святого Климента, а подле него — якорь. Ученикам же его было откровение, чтобы они не забирали оттуда тело святого. Ежегодно, в день его мученичества, море отходит на три мили и предоставляет паломникам пеший путь.
В одно из празднеств к этому месту пришла женщина вместе со своим сыном, младенцем. Уже закончилось праздничное богослужение, когда мальчик задремал. Внезапно послышался шум прибывающих вод, и женщина, устрашенная и забывшая о сыне, бросилась с остальной толпой к берегу. Затем, вспомнив о ребенке, она стала оплакивать его с величайшими стенаниями, так что ее жалобные стоны доходили до самого неба. Она бегала вдоль берега, плача и стеная, лишь бы только найти тело сына, выброшенное морем. Но поскольку всякая надежда в ней угасла, женщина вернулась домой и провела весь тот год в плаче и горе. Через год, как только море отступило, она впереди всех поспешила к тому месту, чтобы найти хотя бы какой-нибудь след своего сына. После того как мать предалась молитве перед гробницей святого Климента, восстав, она увидела ребенка спящим на том месте, где оставила его. Думая, что сын мертв, она подошла к нему, чтобы подобрать бездыханное тело. Поняв, что ребенок спит, мать разбудила его и подняла невредимым на руки и при народе спрашивала его, где он был в течение года. Сын же ответил, что не знает, прошел ли целый год. Он думал, что сладко спал всего одну ночь.
Амвросий так говорит в своей Префации: «Хотя диавол побуждал нечестивейшего гонителя поразить святого Климента наказанием, все же он принес Клименту не пытку, но победу. Мученик был бросаем волнами, чтобы потонуть и получить награду за то же, за что учитель его Петр обрел небо. Ибо Христос, испытав в волнах души обоих,
Климента взывает к победной славе, а Петра из той же стихии возносит к небесному Царству» [Ps.-Ambrosius. Praefatio 32 // CAL 1, 37f.].
Лев, епископ Остийский, пишет, что, когда император Михаил царствовал в новом Риме, некий священник по имени Философ, которого с детства называли так из-за великого ума, прибыл в Терсону. Там он начал расспрашивать жителей об истории Климента. Но поскольку они были пришельцы, а не местные, все говорили ему, что ничего не знают. Чудо же отступающего моря по грехам жителей давно прекратилось. Дивясь этому, Философ пришел в городок под названием Георгия. Оттуда с епископом, клиром и народом он отправился на поиск святых мощей к острову, где, как думали, покоятся мощи мученика. Там, копая с гимнами и молитвами, они по откровению Божию нашли мощи и якорь, с которым тело было брошено в море. Эти реликвии они доставили в Терсону. Затем этот Философ вместе с мощами святого Климента прибыл в Рим, где, явив многие чудеса, они были с почестями положены в церкви, которая ныне носит имя святого. [Церковь Сан Клементе в Риме, где погребен святой Кирилл (в миру Константин Философ, 827-869), проповедник и просветитель славянских земель.] В некой Хронике записано, что, когда море на месте гробницы пересохло, тело мученика было перенесено в Рим святым Кириллом, епископом Моравским.
Последнее обновление:
[ Наша месса ] + [ Паломничество ] + [ Св. покровитель ]